Черно-белая «Трагедия Макбета»: театр теней в сольном дебюте Джоэла Коэна

Театральные спектакли оказались в группе искусств, которые из-за эпидемиологической обстановки рискуют выпасть с корабля современности. Возможно, постановка шекспировского «Макбета», которую Джоэл Коэн сделал на студии A24 и которая доступна на платформе Apple TV+, говорит, что театра теперь будет больше на домашних экранах. Об остальных посланиях фильма — в этой рецензии.

Шотландский дворянин Макбет (Дензел Вашингтон), возвращаясь вместе со своим товарищем Банко (Берти Карвел) из победоносного похода, встречает трех сестер-ведьм (Кэтрин Хантер), которые произносят несколько туманных пророчеств, в частности обещая герою корону Шотландии. Эта смелая идея постепенно завладевает как самим Макбетом, так и его супругой (Фрэнсис МакДорманд), и, когда добродушный король Дункан (Брендан Глисон) останавливается переночевать в их замке, Макбет решается на убийство.

Пока Итан Коэн решил отдохнуть от кинематографа и занялся своей пьесой, его старший брат Джоэл вытащил театр в кино, взявшись за экранизацию текста из топ-10 мировой драматургии. И в 67 лет дебютировал сольно (в титрах совместных фильмов именно Джоэл долго значился единственным режиссером, но это была профсоюзная формальность). Выбор может показаться неожиданным и слегка пенсионерским, но, в сущности, «Макбет» с его ослепленным героем, самосбывающимися пророчествами и кровавой иронией прекрасно соответствует эпитету «коэновский», пусть и в более серьезном, чем обычно, регистре.

Коэн выбросил из пьесы ее эпическую составляющую, оставив почти нуарный скелет: пожилая пара пытается улучшить свое положение наскоро спланированным убийством, но оказывается неспособна справиться с последствиями. Эта интимность делает нового «Макбета» непохожим на многочисленных предшественников — от классических постановок Орсона Уэллса и Акиры Куросавы через отчаянно современную версию Поланского до красивого, но неповоротливого фильма с Фассбендером и Котийяр.

Визуально «Макбет» тоже отсылает если не вполне к самим нуарам, то в ту эпоху, в любимые Коэнами 1940–50-е. Контрастное ч/б, почти квадратная, как в старом телевизоре, рамка кадра. Фильм целиком снят в павильонах — с изысканнейшей геометрией минималистичных декораций, причудливыми тенями, искусственным туманом и фальшивыми деревьями. Главные собеседники режиссера — Орсон Уэллс, снявший в 1948 году самого себя в роли Макбета, и Лоренс Оливье, в том же году поставивший (и тоже с самим собой) «Гамлета». Это редкие фильмы, в которых условность сцены успешно адаптируется к задачам другого медиума, и именно этого пытается добиться Коэн — оживить Шекспира не через кинореализм, как тот же Полански, а через преображенную камерой высокую театральность.

На передний план в самом буквальном смысле выходят актеры, и излишне говорить, что в этом департаменте нет слабых мест. Иногда кажется, что Вашингтон с МакДорманд слишком умудрены жизненным опытом для своих ролей и компенсируют техникой и харизмой недостаток страсти, но зато какая это техника, какая харизма! Из героев эпизода, безусловно, выделяется играющая трех ведьм и одного старика Кэтрин Хантер — театральная артистка с невероятным голосом и конечностями, гнущимися против всякой логики.

Сцены с ведьмами — среди главных хитов пьесы наравне с восставшим Бирнамским лесом и летающим кинжалом, и Коэн с виртуозным французским оператором Брюно Дельбоннелем («Амели», «Фауст», «Мрачные тени») выжимают из них максимум, на наших глазах трансформируя пространство и самих героев — получилось красиво, страшно и, что особенно ценно, необычно. Так не всегда можно сказать про эпизоды, в которых артисты просто декламируют монологи, за несколько веков едва ли не полностью раздерганные на цитаты, но, в конце концов, это входит в цену билета, в отличие от компьютерных воронов и феноменальных бровей Банко.

К тому же сюрпризы попадаются и в самой ткани «Макбета»: особый шик среди постановщиков Шекспира — подправить что-нибудь у популярного автора по мелочи на свой вкус, и Коэн не стал исключением, выдвинув, например, чуть вперед интригана Росса и сместив некоторые акценты, в частности в финале (обойдемся без спойлеров).

Наверное, это не лучшая экранизация пьесы и не лучшая работа Джоэла Коэна, но он умудрился уложить трагедию в сотню насыщенных минут, не потеряв ничего существенного, и сумел сделать этот фильм личным, коэновским, не превращая его в автопортрет на фоне классика. А как учит недавний сериал «Станция одиннадцать», с душой сделанный Шекспир — единственное, что отделяет нас от апокалипсиса.